у Громыко новая книга вышла :))

[VG-Red]

*новость потырена у Arumi*
сама ж творительница удосужилась дать такие намеки:
Сдалась на выходных Альфа-книге
24,25 а.л. (самая толстая моя книга, ВеВр и то на 2,5 а.л. меньше). Как честная женщина, на два тома бить не стала - обещала ж дилогию!
Как и просили (см.голосовалку), в конце всех зверски замочила. Ибо воистину.
Когда выйдет не знаю, скорей всего, через стандартные 3 месяца.
Итогом жутко довольна, звездюсь на всю комнату, критики идут фтопку ))

обожаю ее!!

просто нашла на ее ЖЖ старый рассказ:
ВЕЛИКАЯ СИЛА ИСКУССТВА

- Все, - разочарованно сказал возница, поднимаясь с колен и отряхивая руки о штаны. – Хана оси. Дальше тока пешком.
Лесса растерянно поглядела на просевшую телегу, где под рогожкой внушительной кучей лежали ее вещи. Впрочем, громоздкого и тяжелого среди них был только мольберт, а просто громоздкого – натянутый на раму холст. Художницу пригласил к себе владелец отдаленного, затерянного в лесу замка, - для написания фамильного портрета, пообещав за недельный труд немалую сумму.
- А долго пешком-то?
- Часа полтора, - пожал плечами возница. – Тока я не пойду. Выпрягу лошадков, добро с телеги сгружу, переверну ее и чинить буду. А то знаю я здешний народишко: к утру не тока колес, но и бортов не останется.
- А за сколько вы ее почините?
- Ну… - Мужик так обстоятельно почесал затылок, будто надеялся доскрестись до мозгов, заставив их работать. – Покуда осинку подходящую найду… покуда обстругаю… Часа за три-четыре управлюсь.
Не успела Лесса сказать, что подождет, как возница добавил:
- Тока это тока с утреца. Темень уже. Да и устал я, мочи нет… - И в подтверждение широко зевнул.
- Но утром я уже должна быть в замке, иначе господин Близар найдет другого живописца! – охнула девушка.
Возница молча развел руками: мол, твои проблемы!
Художница тяжко вздохнула.
- А я не заблужусь? – на всякий случай уточнила она.
- Где там блудить-то? – искренне удивился мужик. – Дорога прямая, аккурат в замковые ворота упирается, волков у нас не водится.
- А разбойники?
- На перекрестке висит парочка, ежели еще не сгнили.
Лессу передернуло, хотя мертвых злодеев она, конечно, боялась меньше, чем живых.
- Идите, не бойтеся! – подбодрил девушку возница, предвкушая тихий романтический вечерок у костра наедине с бутылью домашнего вина. - А вещички вашенские я завтра подвезу.
Решившись, девушка отобрала из них самое важное: приглашение, кошелек, сумку с кистями и красками да раму. Насчет нее Лесса долго сомневалась, но бросать холст в лесу побоялась. А вдруг ночью дождь пойдет? Отсыреет, и пиши пропало. Точнее, уже не пиши, а лихорадочно ищи новый.
Рама была большая и неудобная. Лесса попробовала нести ее и под мышкой, и в охапке, и над головой, но девушки всякий раз хватало только на несколько минут. Потом приходилось останавливаться, передыхать и перекладывать.
- «Тока, тока»… - ворчала художница себе под нос, злясь на ленивого возницу. – Где он тут темень увидал? Лето же! Всей ночи пять часов!
Впрочем, вскоре темень появилась и быстро загустела, пытаясь качеством возместить количество. Но почти сразу же взошла полная луна и наполовину ее разогнала.
Невысокая и худенькая, Лесса была на удивление выносливой, а когда дело касалось ее любимого ремесла, то и вовсе двужильной. Но из-за проклятой рамы художнице казалось, что прошло уже три часа – а замок все не показывался.
Зато впереди на дороге отделилась от кустов какая-то тень.
Девушка остановилась, настороженно ее рассматривая. Лисица? Собака? Возница же сказал…
Тень двинулась ей навстречу, все ускоряя скок мягких лап, и когда расстояние сократилось до каких-то пяти саженей, девушка поняла, что мужик не соврал: волков тут не водилось.
Тут водились оборотни.
Сознание Лессы как будто расщепилось натрое: одна часть вопила от ужаса, вторая лежала в глубоком обмороке, а третья отстраненно подумала: «Какая роскошная натура!»
- Может, портретик на память желаете? – зажмурившись, неожиданно для самой себя пролепетала художница, как щит, прижимая к груди натянутый на раму холст.
Оборотень – тупомордый, длиннолапый, за счет лохматой шерсти казавшийся вдвое больше человека - остановился, будто налетев на невидимую стену. Озадаченно наморщил лоб.
- Я хорошо рисую! – торопливо продолжала Лесса, сама едва понимая, что за чушь несет. – Меня сам дайн Аллод нанимал главный шаккарский храм расписывать! Ну, правда, не только меня, но нижняя половина святого Овсюга, три дерева и кусок неба справа – мои! Честное слово, я очень талантливая, я вас так изображу, что боги обзавидуются! Повесите на стену над камином, будете внукам рассказывать, каким ваш дедушка в молодости выл… ой, был! Вот сюда только пройдите, на полянку, под луну… - Художница пятилась, косясь через плечо и продолжая держать холст перед собой. Оборотень, как зачарованный, брел за ней. - Ага, тут и пенек подходящий есть, высокий… - Лесса пристроила на него раму, не представляя, как вообще сможет удержать в руках кисть, да еще изобразить что-нибудь путное. Сейчас оборотень догадается, что она просто заговаривает ему зубы, прыгнет и сожрет вместе с холстом!!! Художница уставилась на него круглыми от ужаса глаза, как мышь на кота, и…
Свет падал и-зу-ми-тель-но. Под луной шерсть оборотня переливалась зеленоватыми фосфоресцирующими волнами, а тени от деревьев были так густы, что их можно было рисовать сплошными мазками, макая кисть в черную краску. Алые огоньки зрачков притягивали, завораживали, создавали центр композиции… главное, не потерять это ощущение первобытного ужаса, передать его зрителям….
- Ого… - протянула Лесса, ощущая нарастающий зуд в кончиках пальцев. – Ого-го! Так, сдайте чуть-чуть налево! Стоп! Морду ко мне в профиль! Нет, в три четверти! Оскальте! Нет, не так сильно, десны портят впечатление, чтоб только клыки были! Заднюю правую лапу назад! Слегка присядьте на нее! Вот, а теперь замрите!
Оборотень зашатался в крайне неустойчивой позе.
Лесса на ощупь порылась в сумке, отыскивая уголек для первоначального наброска, но коснуться им холста не успела. Рыцарей, как известно, пивом не пои – дай пошариться по дремучему зловещему лесу в поисках приключений. Особенно если дряхлый мерин внезапно издох под седоком, и попутных средств передвижения, кроме собственных ног, не предвидится. Увидев с дороги совершенно однозначную картину: мерзкая нежить собирается подзакусить прекрасной дамой, рыцарь выхватил меч из ножен и с воинственным кличем бросился на врага.
- Куда?! – так заорала Лесса, что с дубовых веток вспорхнули летучие мыши.
Рыцарь и оборотень одинаково потрясенно обернулись. Сердитая, взлохмаченная девушка вклинилась между ними, потрясая кистью увереннее, чем рыцарь мечом.
- Сейчас же оставьте в покое моего натурщика!
- Натурщика? – ошалело повторил рыцарь.
- Ну да, вы что не видите – мы работаем! Кстати, - Лесса, осененная новой идеей, схватила «спасителя» за руку, – а давайте вы тоже поучаствуете?! Так будет даже интереснее – лютая схватка огромного чудища, преисполненного звериной красоты и силы (польщенный оборотень потупился) с отважным воином (рыцарь зарделся)! Сдвинем композицию вправо, свет положим отсюда… А ну-ка, встаньте вот здесь!
Одуревший рыцарь без сопротивления позволил установить себя напротив оборотня, повернуть голову, задрать руку и прогнуть назад, сколько позволяли доспехи.
- Ну, что же вы застыли, как бревно?! – возмутилась Лесса, снова отбежав к мольберту. - Мне нужно движение! Образ! Боевое безумие! Ваш противник-то вон как старается!
Рыцарь поглядел на оборотня, у которого от усердия глаза вытаращились чуть ли не дальше носа, и попытался скопировать его оскал. Монстр с диким хохотом повалился на спину, прижимая лапы к волосатому животу.
- Мечом замахнитесь! – раздраженно подсказала художница, выныривая из-за полотна. - Ну-у-у, какой-то он у вас маленький, невнушительный…
- Аршин и три вершка! – обиделся рыцарь.
- Ладно, я вам двуручник нарисую, - снисходительно пообещала Лесса. – Саженный. Только вы этот держите так, будто он двуручный, мне поза нужна!
- Но для такого хвата у него слишком короткая рукоять!
- Так держите второй рукой за лезвие! Или сожмите ее в кулак под оголовьем, будто рукоять там продолжается!
Неудобно оказалось и так и так: лезвие резалось, а одна задранная с мечом рука быстро уставала. Наконец сошлись на том, что рыцарь возьмет просто палку.
Все снова заняли исходные позиции. Оборотень раззявил пасть и выпустил когти, рыцарь замахнулся палкой и изобразил боевое безумие, при виде которого очень хотелось позвать лекаря или хотя бы стражу.
- Так… ага… нет… что-то не то…. – Лесса нарезала вокруг них десяток кругов, как чересчур осторожный пескарь вокруг упавших в воду мух. – А если так?! – Художница внезапно подскочила к оборотню и принялась его взъерошивать. Тот рычал (а кому ж против шерсти понравится?!), но ради искусства терпел. – А вы… - Девушка повернулась к рыцарю, нервно грызя кончик кисточки. – А вы разденьтесь!
- Что?! – возмутился тот.
- Разденьтесь-разденьтесь, до пояса! Чтобы была видна игра мышц. К тому же, - художница чуть смутилась, - я очень люблю рисовать обнаженную мужскую натуру. Она меня вдохновляет.
Вдохновение было священной материей, на которую рыцарь посягнуть не посмел.
- Но без кольчуги чудище мигом меня разорвет и сожрет! – слабо пытался возражать он, уже стягивая броню через голову.
- Я создаю шедевр, который пронесет вас сквозь века! – с пылом возразила девушка. – И ваша кольчуга в нем лишняя!
Без одежды рыцарю стало холодно, и он мигом покрылся синеватыми пупырышками. Да и мускулатура у него оказалась не такая уж внушительная. Но художница, видимо, решила прибегнуть к тому же приему, что и с мечом, ибо удовлетворенно заявила:
- Вот теперь то, что надо! Так и стойте!

***

…Прошло больше часа. Лесса, не переставая грызть кисточку, яростно работала угольком, будто пытаясь проткнуть им полотно – оно аж гудело.
- У меня шелюшти шатекли, - пожаловался оборотень. – Не мофу больфе так дерфать, закфыфаются!
- Вставьте между ними палочку, - отмахнулась художница, продолжая быстро-быстро черкать по холсту.
- А как фе…
- Не бойтесь, я просто не буду ее рисовать!
Рыцарю было проще, боевое безумие не мешало ему скрипеть зубами и корчить рожи, когда комары начинали заедать натуру особенно жестоко.
- Нет. - Лесса на шаг отступила от полотна, досадливо тряся головой. Кисточка укоротилась уже минимум на треть. - Пафос, пафос… Обычный герой, обычное чудовище… Никуда не годится!
Натурщики виновато потупились.
- Надо что-то такое… - продолжала размышлять вслух Лесса, жестикулируя огрызком кисточки, как волшебной палочкой. – Чтобы тут между ними… как яркое пятно… как символ… лежала маленькая такая, трогательная…
Кусты раздвинулись, и на полянку, кряхтя и охая, вылезла бабка с корзинкой земляники – глуховатая и подслеповатая, ибо живописную композицию заметила только когда почти в нее уткнулась, нос к носу с оборотнем.
- Ох!!! – взвизгнула она и хлопнулась в обморок.
- Вообще-то я имела в виду девочку, - озадаченно пробормотала Лесса, но ее лицо почти сразу же просияло: - Хотя… А ну-ка тащите ее вот сюда, в лунное пятно!!!
Оборотень и рыцарь, окончательно потеряв представление о реальности, в которой находятся, за руки и ноги выволокли бабку на середину поляны и осторожно уложили на траву.
- Ноги, ноги раскиньте! – суетилась вокруг художница. - А левую – согните! И подол поправьте, будто он задрался!
- Это как? – не понял оборотень, сплевывая палочку.
- Ну, задерите, но чтобы он как будто сам! А землянику сверху рассыпьте и корзинку бросьте возле безвольной руки!
На этом месте бабка очнулась – точнее, перестала прикидываться, ибо, как выяснилось, прекрасно слышала предыдущий разговор.
- Да вы шо, нелюди?! – охнула она, еще крепче прижимая корзинку к груди. – Я ж ее цельный день собирала! Все опушки истоптала, лапти до пяток протерла!
- Я тебе за нее два серебряных дам! – посулил рыцарь.
- Три! – зажадобилась бабка.
- У меня только две с половиной, - смутился «отважный воин». – А у тебя?
Оборотень виновато помотал башкой.
- Ладно, давай! – смягчилась бабка, зная, что на рынке все равно больше десяти медяков не получит. Старуха дотошно проверила каждую монетку на единственном зубе и только потом протянула рыцарю корзину - но взять ее он не успел.
- Нет!! – заорала художница, видя, как уникальный перелив света уползает с его лица. – Стой! Замри!!!
- А…
- Нет, бабка пусть тоже лежит! Мне надо, чтобы ягоды и на ней были, и вокруг! Это будет мелкая, но достоверная и очень трогательная деталь. Пусть чудище посыплет! Куда?! Не перевернуть над головой, а художественно рассеять! Будто девочка бежала-бежала, споткнулась и упала! А корзинку – возле безвольной руки, боком ко мне!
Оборотень принялся рассевать над «девочкой» землянику, неловко зачерпывая их когтистой лапой.
- Но ягод же в темноте все равно не видно! – запоздало спохватился рыцарь, глядя на результат.
- Ничего, - отмахнулась Лесса. – Зато я знаю, что они там есть! На картине будет видно!
Художница еще раз критически окинула взглядом сцену, нахлобучила на рыцаря шлем и снова приступила к работе.
- А может, я домой пойду? – приподняла голову бабка. – Сыро тут дюже!
- А ну лежать! – гаркнули-рыкнули на нее в три голоса. Бабка снова распласталась по траве и очень достоверно закатила глаза, на всякий случай придержав «безвольной рукой» корзинку за ручку.
***

Небо незаметно посветлело, и, хотя не нагулявшаяся луна продолжала висеть над макушками елей, в кронах начали посвистывать птицы.
Оборотня внезапно скрутило судорогой, и пять минут спустя на месте монстра стоял на четвереньках голый парень лет двадцати.
- Это еще что такое?! – не на шутку возмутилась художница, испепеляя несчастного взглядом почище святой воды. – А ну давай обратно в чудище!
- Не могу! – жалобно простонал тот, еле двигая онемевшими челюстями. – Оно, того, само! Только ночью, в полнолуние!
Оборотень, кряхтя, выпрямился и поспешил прикрыть ладонями причинное место.
- А, ладно, - внезапно сменила гнев на милость Лесса. – У меня тоже уже руки дрожат и глаз замылился. Что ж, ребята, спасибо за помощь! До встречи.
С этими словами девушка вскинула сумку на плечо, раму зажала под мышкой и, усталая и довольная, как насосавшийся кровушки упырь, потопала к замку.
- А картина?! – не поняли натурщики.
- Это же еще только набросок! – возмутилась художница. – Я ж вам не какой-нибудь стеномаз, чтоб тяп-ляп! Вот выполню основную работу, потом у меня своя идея уже год висит… Ну, может, еще пару разков придется попозировать… Вы же будете тут через недельку, когда я назад поеду, правда?

Оборотень и рыцарь ошалело уставились на ее удалявшуюся спину, потом друг на друга.
- Эй, да я тебя знаю! – изумленно воскликнул рыцарь. – Ты ж подмастерье кузнеца из Мышкиной Горы!
- Я тебя тоже, – повнимательнее присмотрелся оборотень. – Ты ж у нас этот меч в прошлом году и покупал! Еще нож в придачу выторговал.
Рыцарь поглядел на меч, кашлянул и спрятал его в ножны.
- А пошли со мной в город? - предложил он. – Я хорошую корчму знаю… в долг нальют...
- А пошли! – залихватски махнул рукой оборотень и тут же поспешил вернуть ее на место. – Только домой за одеждой сбегаю. Эй, бабка! Бабка!! Бабка?!!
- Заодно и помянем, - грустно сказал рыцарь, стягивая шлем.

Альтернативная добрая концовка, по просьбе журнала. Но по итогам почему-то взяли злую ))

- А пошли! – залихватски махнул рукой оборотень и тут же поспешил вернуть ее на место. – Только домой за одеждой сбегаю.
Когда поляна опустела, бабка приподняла голову и, убедившись, что все тихо, с чувством прошамкала:
- Хорошо ишшо, что на молодую нарвалась! Сказывают, сторовский Огел Шапкин ради своей шедевры цельное село поджег…
И, одной рукой придерживая застуженную поясницу, а другой опираясь на «двуручный меч», поковыляла к дому.

(с) О.Громыко, худ.А.Ремизов

@темы: разные интересности, для поднятия....настроения